НАСКВОЗЬ
ОГЛАВЛЕНИЕ
Пёстрый мир
Сцена 1
Сцена 2
Сцена 3
Сцена 4
Сцена 5
Сцена 6
Серый мир
Сцена 1
Сцена 2
Сцена 3
Сцена 4
Сцена 5
Действующие лица:
Дзыга (Полина Коган) – 30 лет. Закончила художественную академию, пишет песни. Сексзависимая.
Дочь известного художника.
Золотце – 23 года, до замужества – модель. Домохозяйка, но мечтает запустить свой музыкальный проект.
Валентин Алый – 33 года, муж Золотца, успешный музыкальный продюсер, в прошлом – танцор. Чернявый, вид всклокоченный, не может долго усидеть на одном месте. Родом из Антрацита.
Сергей – около 60 лет, промышленник, меценат, филантроп. Был любовником матери Дзыги и другом её отца. Седой, в прямоугольных очках, скучное лицо. Одет подчеркнуто дорого.
Первый – спортивный парень блеклой внешности. Возраст непонятен. В начале пьесы Дзыга называет его «Лапки», во второй части – «позывной Первый».
Ворон – 40 лет, военный хирург, в 2014 году в плену потерял руку. Миссия «Чёрный тюльпан», водитель труповозки.
Крым – коренастый, круглолицый дядька, в прошлом – мент.
Монах – снайпер, в прошлом – священник, проторчавший церковные деньги.
Грыня – совсем молодой парень, хипстерские татухи, работал фотографом.
Дзыга
Золотце
Валик Алый
Середина лета 2014 года.
Веранда современного дома, открытая кухня. Играет приятный лаунж. Девушки пьют вино из красивых бокалов и едят ягоды. Золотце иногда поправляет готовящиеся на гриле овощи.
Дзыга. Это не лето, а сплошная неопределенность. То облака, то небо затянет. Влажно так, киевские тропики. Липкая обречённость. Тону в ней, как оса в сиропе. Невозможно делать ничего. Про работу даже думать неприятно. В сон клонит, гроза идёт, но всё не приходит. Ночью была вроде, район светился когда проснулась, ветер распахнул окно. Написала песню даже(напевает не совсем попадая).
На нас идёт грозовой фронт,
Нас не спасёт никакой зонт
Тучи вот вот отпустят дождь
Когда я тобой — по телу дрожь
Когда с тобой — по телу ток
Под вой сирен с неба поток
Да да
Эта гроза
Воздух озон
Давай со мной
За горизонт
Золотце. А дай текст, я напою.
(Дзыга дает ей телефон, Золотце поёт красиво)
Золотце. Юго-восточные ветра
От линий молний ночь светла
Шумит листва, ливень поёт,
Один лишь шаг и мы в полёт.
(вместе поют, Дзыга не попадает)
Да да
Эта гроза
Воздух озон
Давай со мной
За горизонт
Дзыга. Как ты меня слышишь, музыки во мне много, а слуха нет.
Золотце. Ты всё равно талантливая, люблю тебя за это.
Дзыга. И я тебя. (обнимаются) Гроза прошла, песню написала, а утром – как и не было никакой грозы. Духота и томительное ожидание.
Золотце. Ждёшь кого опять?
Дзыга. Нет, Охотник звонил, я его послала. Говорит – не могу из Донецка вырваться, война, бизнес могут отжать.
Золотце. Война? Странно это всё…
Дзыга. Нечем заняться людям, выдуманное всё — то Майдан, то война.
Золотце. Хочешь ягод?
Дзыга. Да, насыпь мне в бокал. Малины только.
Золотце. А я больше голубику люблю…Валя в говорил, что его город захватили. Но я так и не поняла кто. С кем война?
Дзыга. С собой.
(Эфир радио прерывается выпуском новостей, сообщают о боях в Саур-Могиле)
Дзыга. Отовсюду эта война, выключи вообще. Хорошо, когда тихо.
(Золотце выключает радио, включает музыку)
Золотце. Хочу скорее альбом записать.Тут у меня в садах как будто вообще нет событий, только смена сезонов.
Дзыга. Шла к тебе – ветви ломятся и джем под ногами. Помнишь, яблок было прошлым летом? Я ещё смеялась, что к войне…
Золотце. (поправляет овощи на гриле) И сама опять начинаешь.
Дзыга. (замечает синяки на руке у Золотца) А с рукой у тебя что? Опять Валя навалял?
Золотце. Мы поскандалили, он вещи собрал и ушёл.
Дзыга. Как всегда. Сама говорила, что это не повторится, и вот опять. Тебе не страшно?
Золотце. Он любит меня. Просто такой вспыльчивый, не всегда себя контролирует.
Дзыга. Чего ты ждёшь, что он вдруг перестанет?
Золотце. Что он мне поможет с проектом. Он же обещал.
Дзыга. Да он год уже обещает, мы уже вон сколько всего сделали. Тексты есть, образ есть, музыка есть.
Золотце. У него связи.
Дзыга. Ты сама в себя не веришь. И терпишь. Никогда бы не позволила, чтобы руку на меня подняли.
Золотце. Ты же говорила, что любишь боль.
Дзыга. Без моего разрешения не люблю.
Золотце. Я бы ушла, но будущее без него меня пугает.
Дзыга. Меня твоё настоящее с ним пугает.
Золотце. Он просто меня толкнул, но я ему гадостей наговорила. Что он провинциальный гопник и что бабками это не спрятать.
Дзыга. Плюс-минус так и есть.
Золотце. А потом ещё набросилась на него.
Дзыга. Играешь с огнем.
Золотце. (отвлекается на еду) Смотри, перцы на гриле, как сердце, которое ранили. Еда хороша тем, что всегда к тебе хорошо относится. Салат будешь?
Дзыга. Конечно. Я тут с новым познакомилась парнем. Спортивный. (Дзыга показывает фотки на телефоне) Вечером, сказал, приедет.
Золотце. Хорош, как ты любишь. А мы тут с Дымом пока альбом писали так сблизились. Он гений, гений…
Дзыга. Не боишься, что Валя узнает? Он же планочный. Тем более что Дыму то деньги платит Валик.
Золотце. Так узнавать нечего, между нами только музыка.
Дзыга. (напевает) Я делаю хорошо, сделай мне музыку.
Но ясно же к чему идёт. Я же вижу, что ты запала.
Золотце. Завидую иногда твоей свободе. (звуки подъезжающего к дому авто, потом резкий хлопок дверью) О, тихо, он вернулся.
Заходит Валик Алый.
Валя. (видно, что он не особо рад видеть Дзыгу, но при этом говорит с напускной радостью) Девочки, заждались? Дзыга, сколько лет, сколько зим!
Дзыга. Да, сто лет не виделись и зачем-то встретились.
Валя. Всё язвишь?
Золотце. (меняется, ведет себя натянуто радостно) Хорошо, что вернулся. Сейчас обед готовлю.
Валя. На студии только закончили. Новый проект будет бомба, Дым конечно крут, такой саунд, ни на кого не похож.
Дзыга. А когда ты уже из Золотце звезду сделаешь? У нас же уже всё готово.
Валя. (игнорит вопрос, к Золотце) Фалафель сделала?
Золотце. Конечно, котик.
Валя. Ты настоящая ведическая жена. Предназначение женщины одно – удовлетворять своего мужчину. Дзыга, ты бы пример с нас брала, а то так и прошляешься.
(Дзыга хмыкает и закатывает глаза, Золотце суетится с едой)
Золотце. Котик, а в салат тофу добавить? Я специально заезжала в вег-магазин.
Валя. Крошка, решай ты. У меня сейчас другим движем голова занята. Сейчас хайпанем нормально, успех новому проекту гарантирован. Малолетки все будут ссать кипятком.
Дзыга. Ведический хайп.
Валя. Дзыга, ты не рубишь в движе, поэтому у тебя за что не возьмешься ничего не выходит. Всё маешься да шмаришься, потребляешь низшие энергии.
Дзыга. Мне своей тонкости хватает.
Валя. Надо не тонкость, а стойкость. Ты знаешь, я сам из детдома, а когда приёмные меня забрали, то батя меня стойкости учил.
Дзыга. Стойкий оловянный солдатик, смотри не расплавься.
Валя. (не обращает внимание на то что Дзыга говорит) Он из меня человека сделал. От туберкулёза вылечил. Водой холодной обливал, с мочой во рту заставлял кроссы бегать.
Дзыга. Ты так и бежишь, похоже, до сих пор.
Валя. Вот что я тебе скажу. Ты мою историю знаешь: как я без копейки в Киев приехал и как теперь в Москве ко мне все звёзды в очередь стоят за советом. Мне Пугачёва звонила на днях посоветоваться, прикинь! А тебе я без очереди совет дам, по дружбе. Знаешь, в чём твой проёб? Почему у тебя ничего не получается толком сделать, хотя ты способная? В том, что ты никого не уважаешь, как авторитета. А люди это чувствуют. Гордыня – худший грех. Я знаешь, сколько в вашем Киеве кланялся? И вот, смотри, сколько имею! Теперь мне все кланяются. Весь арт-мир и шоубиз – это система поклонов. Харе мучиться, непризнанного гения изображать. Тебе за это не заплатят. Не умеешь чтить и признавать других – найди себе работу и живи обычной жизнью. Кто ты по образованию? Художница? Иди в школу рисование преподавать. Дети любят таких, с припиздью. Может, и мужика найдёшь. Мужики, кстати, от тебя тоже разбегаются, так как не признаёшь никого над собой.
Дзыга. Спасибо, просто глаза мне открыл. Буду всех чтить, питаться праной и пойду на курсы ведических жен. Вот прямо сейчас уже иду, бегу кросс.
Золотце. Ужин готов. (подаёт на стол)
Валя. Дзыга ещё совет дам — не ешь мясо. Я как мясо перестал есть, мне открылись энергетические вихри. И говно теперь практически без запаха.
Дзыга. Дзыга, мне не насыпай, я что-то есть перехотела. Друзья, мне, похоже, пора. Золотце, дай обниму. Приятного аппетита.
Валя. Я закрою за тобой. (тихо, перед выходом) А будешь к жене моей лезть со своими песнями и всем остальным, я тебе нос сломаю, на пластику потом не насосёшь. (опять громко) Дзыга, дорогая, заходи почаще!
Золотце и Валя остаются одни.
Валя. Ты что, не понимаешь, что она к тебе лезет, чтобы мне насолить?! Я её как человека принял, бабки платил, водителя выделил. В итоге тварь ничего не сделала, а ещё гонит на меня и тебя против меня настраивает.
Золотце. Валя, котик, я думаю, что она просто моему счастью завидует.
Валя. Она за своей еблей не понимает, что главная ценность для человека – это семья. Домашний очаг и любовь.
Золотце. Как у нас, котик. Люблю тебя.
Валя. У меня тебе сюрприз. (достаёт коробочку с ювелиркой)
Золотце. (хихикает, пытается быть милой) С таким мужем понятно, почему мне все девчонки завидуют!
Фотографирует на телефон подаренные серёжки и выкладывает пост в Инстаграм. Валя при этом ест.
Валя. (пробует еду) Что-то фалафель какой-то пересушенный опять.
Золотце. Я просто добавила поменьше масла…
Валя. И вышла хуйня. (отодвигает тарелку) Неужели так сложно нормально сделать? Это что, космический корабль запустить? Я уже говорил, что мне так не вкусно. Ты что, вообще игнорируешь мои слова?
Золотце. Ты вечно недоволен, вечно.
Валя. Это ты вечно недовольна и делаешь не так, как я тебя прошу.
Золотце. Да ты мне жизни не даёшь, достал. Ты макароны серые пол жизни жрал, а ща тебе всё не то.
Валя. (выходит из себя) Сука, вечно все портишь, тварь!
Золотце. Гопник!
Валя. Ты сука неблагодарная! (даёт Золотцу несколько пощёчин)
Дома у Дзыги. Полуремонт, окно с панорамным видом. Везде расставлены картины. Бардак. Кровать, над кроватью экран с открытым браузером.
Дзыга переписывается в нескольких окнах на сайтах знакомств. Приходят предложения вроде «кончу на тарелочку, а ты слижешь», «хочу сосать твои пальцы ног», «послушный мальчик для госпожи». Дзыга открывает переписку с фотографией спортивного парня, пишет «привет!». Тот высылает несколько фото, Дзыга в ответ – парочку своих. Красивое тело. Переписка о предпочтениях. После впечатляющего Дзыгу дикпика они быстро договариваются, что отправивший приедет в гости.
Звонок в дверь. Приехал новый знакомый. Это Первый – блеклой внешности спортивный парень.
Дзыга. (косится немного манерно, но очень сексуально, сначала не смотрит гостю в глаза) Проходи, будешь чай? Или, может, дунуть?
Первый. Не откажусь. Интересная у тебя квартира! Твои картины?
Дзыга. (забивает косяк) Не все мои. Тут ещё отца работы – те, что остались.
Первый. Он художник?
Дзыга. Был… Не важно… А ты чем живешь?
Первый. В рекламе работаю.
Дзыга. Дизайнер?
Первый. Нет, менеджер.
Дзыга. Понятно.
(Пауза)
Дзыга. Я тут года три живу, до этого на Подоле жили. Отец умер, мама всё распродала и уехала в Италию к любовнику.
Первый. А занимаешься чем?
Дзыга. Так… иногда пишу, иногда рисую. Думала тоже в рекламу, да тут Майдан, а теперь непонятно вообще, что.
Первый. Та что, очень даже понятно.
Дзыга. Понятно, что непонятно.
Первый. Так это же и интересно.
Дзыга. А откуда ты сам?
Первый. В Крыму родился.
Дзыга. В Крыму хорошо, море. Я в таком шоке, что всё так вышло. Как теперь?
Первый. Поживём – увидим.
Дзыга. Я стараюсь поменьше вникать в происходящее, страшно как-то.
Первый. Часто в инете знакомишься?
Дзыга. Бывает.
Первый. Не страшно?
Дзыга. А я как Красная Шапочка, которая не боится в лесу, бо денег у неё нет, а трахаться она любит. А в Крыму ты где жил?
Первый. В закрытом городке, батя военный был, а мама библиотекарь.
Дзыга. Библиотекарь? Добрая, наверное.
Первый. Она была психически больная. Как-то разозлилась и топила меня в ванной. Я малой был, книжку надорвал…
Дзыга. Она всегда так?
Первый. В обострениях когда. Так тихая. Я, когда мне 11 было, думал ее убить. Батя ночью проснулся, я с ножом над ними стоял.
Дзыга. Жесть.
Первый. Потом она боялась меня, не лезла.
(Пауза)
Дзыга. Да, жаль, конечно, что в Крым теперь нельзя сесть и уехать.
Первый. Жаль.
Дзыга. Так ты в Крыму так и жил?
Первый. Нет, уехал потом в Донецк, в Суворовское. Время голодное было. Помню гнилую капусту что нам давали.
Пауза. Сидят молча. Дзыга ждет, чтобы Первый начал первым, поглаживает себя, но сама не начинает.
Первый. Вид у тебя такой из окна, красиво. У нас в гарнизоне под окном горький миндаль цвел, всё детство помню ранней весной. Невероятно красиво!
Дзыга. Да, это, наверное. (немного наклоняясь к нему) А у тебя такая футболка смешная. И сам ты такой приятный!
Первый. Ты мне тоже понравилась. Знаешь, такая сейчас атмосфера напряжённая, а напряжение снимать надо. Может, что-то снимешь с себя?
Дзыга. Ты сними!
Начинают трогать друг друга, дело идет к сексу.
Дзыга. Я люблю жёстко, можешь мне пощёчину дать.
Первый. Так не за что же!
Дзыга. Наперёд. И придуши.
Первый. Ты, я смотрю, ничего не боишься?
Дзыга. Боюсь всего. Но ты выглядишь безобидно достаточно.
Первый. Я могу сделать очень больно. Не дразни.
Дзыга. А ты не рассказывай, а сделай.
Звенит пощёчина, и Первый берёт Дзыгу за горло до лёгкого обморока.
Первый. Понравилось?
Дзыга. Такие глаза у тебя леденцовые, прозрачные. А как зовут тебя?
Первый. Ты только сейчас решила узнать? Максим.
Дзыга. Тут такой приятный, как лапки.
Первый. Лапки?
Дзыга. Да, буду тебя так называть. Лапки.
Первый. Давай, покажи, как ты хочешь.
Дзыга. Хочу, чтобы ты всё со мной делал. Всё-всё… Лапки.
После «всего» Первый-Лапки уезжает.
Дзыга
Сергей
4 сентября 2014 года.
Сергей и Дзыга в пафосном ресторане.
Сергей. Ужас, что происходит… Столько погибших, молодых, такое горе матерям, как пережить? Помогаю, как могу, столько всем делаю всего, это для имиджа компании хорошо.
Дзыга. Так может и мне помоги?
Сергей. Моя помощь тебе во вред только.
Дзыга. Я стала другим человеком.
Сергей. Тебе только дай деньги, а потом спасай от очередного передоза.
Дзыга. (игриво) Я буду твоим фронтом, линией огня.
Сергей. Ты хоть видишь до чего страну довели…
Дзыга. По твоей новой тачке я смотрю, что тебя тоже «довели».
Сергей. Я каждую свою копейку заработал трудом! А эти столько лет разворовывали…
Дзыга. Интересно, кто же это делал, не твои ли друзья? Ты сам рассказывал. Нет?
Сергей. Ты не волнуйся, я и за себя и за друзей фронту помогаю.
Дзыга. Что бы мы все без тебя? (напевает) К нам приехал, к нам приехал Сергей Сергеич дорогой.
Сергей. Тебе бы только шутить. Только потом как в реанимации оказываешься решать всё мне приходится. Тебя же с того света достали! Если б не мои связи, то мы бы так сейчас не сидели.
Дзыга. Ну, это же так и задумывалось, чтобы больше не сидеть. Жизнь мне так себе нравится. А умер — на маникюр не надо, притворяться что устрицы тебе нравятся — тоже.
Сергей. Ты меры не знаешь, всё предсказуемо. А устрицы эти попробуй, такой сорт в Киеве только здесь есть. И вино — лучший урожай как по мне за последние лет 20.
Дзыга. Сопли это, а не еда, а вино — кислятина.
Сергей. Вечно всем недовольна.
Дзыга. Ты сам говоришь – страну довели. Вот и лично меня довели, с работой напряг, временные сложности. (опять игриво) Но я же знаю, как тебе хорошо сделать.
Сергей. Сложности у тебя не временные, а постоянные. Всю жизнь ни трудовой книжки, ничего. Живешь как чёрти что.
Дзыга. У свободного художника трудовой и не должно быть. Я птица вольная, понимаешь?
Сергей. Ничего понимать не хочу.
Дзыга. Ты ещё бы Марине Абрамович про трудовую рассказал, и где её картины спросил бы.
Сергей. (вспоминая) Она удивительная! Я попал как-то на ужин, где она была… Не сравнивай. Она – великая, а ты – просто бездельница.
Дзыга. Сергей, я свободный художник. Мне хочется творить, рисовать, писать песни, а не в офисе сидеть. Тем более, я рассеянная, от меня один вред в офисе. Ладно ещё офис. Ты бы себе на завод такую служащую взял? Прикинь, вот это бы был сюжет, «Тридцатая любовь Марины» просто. Полина Коган и станки, производственная драма в одном действии, Полина подходит к конвейеру и всё накрывается медным тазом, занавес.
Сергей. Дзыга, тебе бы только шуточки. Язва ты, тебя и не любят за это.
Дзыга. Бесишь просто. Может, у меня травма.
Сергей. Я тебе предлагал на терапию пойти, у меня друг – именитый аналитик, светило, принял бы тебя без вопросов.
Дзыга. А я тебе и без терапии скажу. В то время, когда у нас секс был, мои подруги ещё в куклы играли.
Сергей. Как для 11 лет ты была очень развита. И хватит меня за это упрекать. Тебе самой нравилось.
Дзыга. А особо нравилось, что ты до этого с моей мамой спал. Ты уверен, что роль борца с моим тунеядством – она реально для тебя подходящая?
Сергей. Ты сама этого хотела. Вся в маму темпераментом. Стелла, ох горячая была! Как она.
Дзыга. Сидит на вилле в Италии, сбухавается. Мы не общаемся.
Сергей. (задумавшись) Удивительная она конечно. И время такое было, свободное. Не то, что сейчас, все в гаджетах своих и фейсбуках.
Дзыга. Раньше голубей было больше, а срали они меньше.
Сергей. Тебе повезло что ты росла в такой среде, не ценишь. Отец был широких взглядов, ренесансного масштаба личность, полёт третьего тысячелетия.
Дзыга. Ой, ты как никто знаешь, что отец был коньюктурщик, умел устраиваться. Художником настоящим он стал только когда болеть начал, а так — салон.
Сергей. Ты дойди до его уровня, а потом говори.
Дзыга. А Стелла ловко провернула все его работы тебе продав.
Сергей. Я тебе завещаю то, что у меня осталось. Ты же меня знаешь, я слово держу, договор для меня – святое. Все картины Наума Когана после меня – твои.
Дзыга. Да ты на моих похоронах не простудишься. Отдай «Насквозь», последнюю работу.
Сергей. Не спеши.
Дзыга. Это единственная картина отца, которая живая, ты сам знаешь. Он при смерти её доделывал.
Сергей. Да, художнику испытания нужны.
Дзыга. А тебе же как – чем больше страдал, тем больше художник.
Сергей. Искусство требует жертв.
Дзыга. Жертвы требуют искусства.
Сергей. Ты сама жертва. Тебе лишь бы виноватого найти – мать, меня, жизнь.
(Пауза).
Дзыга. (меняет тему) Только сентябрь, а ветер уже с ледяными лезвиями… Осень плохих предчувствий.
Сергей. Зимой на востоке будет беда, там и сейчас беда. Слышала, сколько в Иловайском котле погибло?
Дзыга. Где?
Сергей. Ты вообще хоть интересуешься чем-то?
Дзыга. Ха, вроде ты сам не знаешь, чем.
Сергей. Одной еблей и удовольствиями не проживёшь.
Дзыга. Это как сказать.
Сергей. Если проживёшь, что же ты снова клянчишь денег?
Дзыга. Я не клянчу, у тебя они есть, а мне они нужны.
Сергей. Ты не делаешь имя себе, вот и не выходит ничего.
Дзыга. А имя – это что? Чтобы про меня знали ещё сто таких ценителей прекрасного, как ты, чтобы сидеть и не только тебя развлекать? Я вам про создание и созидание, а вы мне про то, как станочки поют. Это признание?
Сергей. Настоящий художник это тот, кого галеристы знают и ценят.
Признание – это когда я тебя искать буду, чтобы деньги тебе дать, а не ты ко мне обращаться. И я, и остальные сто коллекционеров тоже.
Дзыга. Серёжа, что за бред? Ты искал бы меня, чтобы дать денег? Да ты без своей пользы ничего не делаешь.
Сергей. Сама знаешь, это не так. Я щедр и мне не жалко…
Дзыга. Перед вами если художник не шаркает, то и нет художника. Странно, конечно, что ты современных художников покупаешь, тебе б Айвазовского на дачку с твоим пониманием искусства.
Сергей. Айвазовский — дорого. А то, что я в 90-х за бесценок купил, сейчас — состояние.
Дзыга. Ты и меня за бесценок купил, а ещё и поучаешь.
Сергей. (убирает нравоучительный тон, появляется что-то очень неприятно-сладострастное в голосе) Ты рано была испорченной. Это мне в тебе и нравилось всегда. Испорченность и невинность. Жалею, что до 11 лет твоих ждал…
Дзыга. Господи, с кем я общаюсь…
Сергей. Поиграем сегодня? Игрушки в машине на всякий случай, я готовился.
Дзыга. Всё, всё, я не язвлю и даже съем одну устрицу, твоя взяла. Три штуки баксов, мне реально на дело. Желательно конечно пять, но три меня устроят. Для убедительности могу расплакаться, но не очень хочу, общественное место.
Сергей. Мои деньги тебя только портят, ты на себя рассчитывать не можешь. Помню тебя еще тогда, когда ты так на этом не циклилась. Ты была такой светлой девочкой, всегда весёлая такая.
Дзыга. Я и сейчас весёлая, но бабки пиздец омрачают.
Сергей. Столько раз тебя просил — не матерись, ухо режет.
Дзыга. Ха, так тебе же моя испорченность всегда нравилась.
Сергей. Мне иногда кажется, что тебе так и осталось 11.
Дзыга. Тебя это заводит? Так что, транш возможен?
Сергей. Ишь ты, деловая! Ладно, решим, не чужой ты мне всё-таки человек и для твоей семьи я всегда много чего делал. Всё вокруг на мне держится. А сейчас что? Одни звонки. Сергей, тому помоги, этому помоги. Что бы все делали, если бы не я? А у меня только обслуживание дома – под десятку в месяц. Это без прислуги и всего такого. Дети заграницей, огромные деньги. Это вы, художники, живёте беззаботно, а у нас, богатых, столько проблем! А как война началась, так вообще. Тому помоги уехать, того устрой, военных тоже грею, оно для имиджа моей компании не повредит, тушёнки «уазик» отправил, уже есть про что пиар-отделу написать. И я, заметь, тебе не ною. В какой отель поедем? Или можем ко мне в особняк, мои все в Ницце.
Отель. Ночь. Сергей уехал, оставив деньги, но забыв страпон и плётку, они валяются у кровати. Дзыга без особой надежды пишет сообщение Первому и тут впервые за несколько месяцев он отвечает и соглашается приехать в отель. Он приезжает, когда уже почти светает.
Дзыга открывает дверь номера, на пороге Первый. Он одет в военную форму, но не в ВСУшный пиксель, а в хорошую американскую. Дзыга набрасывается обнимать его, но он достаточно холодно на это реагирует.
Дзыга. Так рада, что ты ответил. Я тебя вспоминала.
Первый. Когда ебалась?
Дзыга. Когда дрочила.
Первый. А ты тут что, сменила локацию?
Дзыга. (вроде смущённо) Была важная деловая встреча.
Первый. (берёт нее рукой за лицо) Мне в тебе ещё прошлый раз понравилось, что ты блядь, а этого стесняешься.
Дзыга. (смотрит на него прямо) Я встречалась с бывшим любовником мамы, который выебал меня в 11 лет. Он миллионер, но жмот.
Первый. Судя по атрибутам в углу, ты решила на нём отыграться.
Дзыга. Ты что, разведчик? Такой внимательный.
Первый. Партизан. Фух, а я только с командировки, заебался.
Дзыга. Это ты «туда» ездишь?
Первый. Туда. Вожу солдатикам мороженко.
Дзыга. Реабилитационный курс? Виски, кокос, массаж, помогу чем могу. (насыпает дорожки)
Первый. Постоянно выезды сейчас. Наша группа хорошо себя зарекомендовала.
Дзыга. Так ты как доброволец?
Первый. Нет, я как привидение. Ни тут, ни там.
Дзыга. А как оказался?
Первый. Я сам служил, у меня и дед военный, и батя. После Суворовского – военный ВУЗ. Но там я дал пизды генеральскому внуку и меня исключили.
Дзыга. Ха, так ты сейчас решил возобновить военную карьеру?
Первый. Если честно, я всегда ждал войны. Моя стихия.
Дзыга. Родину защищать?
Первый. Убивать.
Дзыга. Спасибо, я кончила. Мне убивать странно.
Первый. Так ты не пробовала. Поверь… У тебя и во взгляде что-то такое, от девушки-убийцы.
Дзыга. А ты много убил уже?
Первый с ухмылкой молчит.
Дзыга. Ну, убивать тут в номере особо некого, так что давай убьёмся сами и перейдём к тому, что нравится нам двоим.
Первый. Попроси, как следует, на коленки становись.
Дзыга. Пожалуйста, очень прошу, выеби меня…
Первый. Просишь плохо, старайся, сука.
Дзыга. Лапки. Хочу, чтоб ты отъебал меня, как последнюю блядь!
Первый. Это уже больше на правду похоже. Жопу готовила?
Дзыга. Я девушка-мечта, без готовой жопы не выхожу никуда.
Первый. Сука, будешь просить остановиться, я не остановлюсь. Порву тебя.
Дзыга. Скажи ещё, я так кончила!
Первый. Рот порву тебе и жопу. Ты же любишь боль.
Дзыга. Всё для фронта.
Первый. Постараюсь тебя не убить, такая соска живая нужна.
Дзыга. Я бы тебе разрешила меня убить. Только выеби, как ты один умеешь, прошу…
Первый. Хочешь играть? Я тему признаю только тогда, когда нет стоп-слова. Согласна?
Дзыга. Кончаю, когда ты такое говоришь.
(затемнение, звуки секса)
Свет. Утро. Лапки собирается и уезжает, практически молча. Дзыга остаётся одна.
Дзыга. (смотрит в окно, говорит) Дальше началась череда ветреных дней, а за ними – зловеще красивая осень. Оголилось высокое небо, а по ветвям хлынуло: бордо, рубин, алое, артериально-рябиновое. Ничего хорошего такая красота не несёт. Всё в предчувствии беды. Чернобрывцы и взрывы астр. Горечь потерь. Пурпурные иероглифы ветвей дикого винограда с невинными чернильными ягодками – что было написано в тех предсказаниях? Утраты… Осколочные горчичного и медового. Круговороты смерти, упасть в них и исчезнуть. Не опомниться, забыть о себе, а только парить и наслаждаться. Ласковые дни и ещё не холодные ночи. Что будет? Буду ждать его. А кто он? Я лягу и не захочу больше вставать, практически до нового года впаду в полуспячку. Но пока – такая, как никогда, осень. Зловеще красивая, кровавая, как никогда.
Дзыга.
Золотце.
Валя.
Первый.
Раннее утро 1 января, вечеринка в доме Золотце. Всё в блёстках и серпантине. Комната-кабинет. Дзыга в фетишном лаковом прикиде. Золотце в красивом вечернем платье.
Дзыга. Вечер и ночь – огонь! Но люди утомляют.
Золотце. Я вчера думала вообще всё отменить. Валя столько народу позвал, еле-еле справилась.
Дзыга. (обнимает её) Бедная.
Золотце. (плачет) Дзыга, я в тупике. Я люблю Дыма, но от Вали пока рано уходить.
Дзыга. Надо просто решиться.
Золотце. Мы зависимы от него.
Дзыга. Это он от вас зависим.
Золотце. И он от нас…
Дзыга. Ты писала, что у тебя новость, не хотела по телефону.
Золотце. Я на втором месяце, вчера только узнала.
Дзыга. От кого? Дым?
Золотце. Не уверена. Не знаю, что делать. Ещё эта новая машина в подарок, не могу же я после этого взять и уйти.
Дзыга. Замес…
Золотце. А Валя где, не видела? Я просто почти всю ночь тут провела.
Дзыга. Мы его потеряли, он включил режим «король танцпола».
Золотце. В своей стихии.
Дзыга. Главное, что все вокруг хавают.
Золотце. У меня тебе подарок. Вот.
(Протягивает коробочку) Там две кислоты, но осторожно, Калифорния.
Дзыга. Из твоих волшебных пальчиков только чудеса получать. Я новую песню написала, давай мелодию найдем.
Заходит Валя.
Валя. Девочки, вы тут что, лесбийской страсти предаётесь? Может, мне покажете?
Дзыга. Хочешь быть нашей подружкой-лесбиянкой? Знаешь, бывают страпоны в форме пизды!
Валя начинает целовать Золотце, лапать её. Все после колёс очень тактильные. Начинают целоваться втроём. Валя проводит по себе руками, слегка детским голоском говорит:
Валя. Я буду вашим мальчиком, делайте со мной всё, что захотите!
Дзыга закашливается, её тошнит, бежит в ванную комнату. Звуки рвоты.
Валя. Колёса – мощь, из Амстера прислали.
Золотце. Дзыга, может, чаю тебе?
Дзыга выходит из ванной.
Дзыга. Качество супер, но переразмазало.
Золотце. (вытирает Дзыге размазанную тушь) У тебя телефон, сообщение.
Дзыга читает сообщение на телефоне.
Дзыга. А можно тут человечек заедет?
Валя. Да какие вопросы! Ох, и прёт, девочки, седьмое небо!
Дзыга берёт трубку.
Дзыга. Лапки, это ты? А ты где? Приезжай, тут хорошо. Рядом? Жду.
Золотце. Твой звонил?
Дзыга. Да, внезапно. Он заедет.
Валя. Размазало так, кайф.
Золотце. Да, такое всё цветное. И меня от тебя так прёт!
Валя. Тачкой довольна? Балую тебя, тачка в подарок, вечеринка.
Золотце. Люблю тебя, котик!
Валя. Я буду любить тебя до самой смерти.
Золотце. До чьей?
Валя. А мы разве не в один день? Дзыга, всем бы такую любовь, как нам, да? Напишешь про нас?
Дзыга. Картину маслом, ага.
Валя. Девочки, хочу вас…
У Дзыги звонит телефон.
Дзыга. Я тут человека выйду заберу.
Дзыга
Лапки
Начало января 2015. Квартира Дзыги.
Дзыга и Лапки, смеясь, заходят в квартиру Дзыги.
Дзыга. Слушай, это, конечно, не смешно, но очень смешно, как ты Вале по ебалу зарядил! Дай пятюню!
Первый. Он как про «братьев» начал говорить, как они там помогают, я подумал, что мне таки есть, что ответить.
Дзыга. Неудобно конечно получилось, но не могу перестать ржать. Он же еще сам с того региона.
Первый. Они там все такие. Ждут чтобы им всё решили.
Дзыга. У меня две марки есть, хочешь?
Первый. Не боишься со мной?
Дзыга. Боюсь, конечно, чуть справляюсь со страхом.
Едят по марке, музыка и калейдоскоп света.
Дзыга. Какой ты! Вижу тебя…
Первый держит нож в руках.
Дзыга. Только, пожалуйста, не надо меня сейчас убивать.
Первый. Ты не знаешь, но ты сейчас просто спаслась.
Дзыга. Какой ты опасный…
Первый. А у тебя змеиная чешуя на лице.
Дзыга. Ты только заметил? Хочу, чтобы ты меня убил. Но не сейчас.
Первый. А кого я тогда так хорошо ебать буду? Боюсь тебя убить, хоть и хочу.
Дзыга. Так всё красиво!
Первый. Я через пару дней обратно туда, поедешь со мной?
Дзыга. Да. Хочу играть без стоп-слова.
Первый. Доиграешься…
Первый.
Дзыга.
Крым, коренастый, круглолицый дядька, в прошлом – мент.
Монах, снайпер, в прошлом – священник, проторчавший церковные деньги.
Грыня. Помощник Монаха. Совсем молодой парень, хипстерские татухи, работал фотографом.
10 января 2015 года. Отжатый у бежавшего депутата маеток. Деревянная массивная лестница, камин, бильярд посреди зала. На бильярде скинуты в кучу вещи. Вокруг двери, как в гостиничные номера. Окна закрыты фанерными щитами. Флаг Украины, красно-чёрный флаг «Правого сектора», пиратский «Весёлый Роджер». Журнальный столик, за которым Крым готовит ужин, чистит и режет овощи. Звонит старый кнопочный телефон, которых перед Крымом несколько. Крым берёт трубку.
Крым. Та я ж там решил уже, фура с продуктами будет, то хлопци от меня едут, пропустите. Ну а шо делать, это ж не я придумал. Война войной, а что, колбаса людям не нужна? Не робыти – можна житы, а не жерты – можна вмерты.
Входят Первый и Дзыга. Дзыга пытается держаться уверенно, но видно, что она не знает, как себя вести.
Первый. (обнимаются с Крымом) Крым, брат, ну что тут, горячо сильно?
Крым. Да як гарячо, не мёрзнем, точка тёплая.
Первый. По дороге видел Ворона, говорит, двухсотых под завязку. А что, пацаны выходили на связь?
Крым. Грыня с Монахом как вчера ушли, так пока тихо. А что это за краля, девушка, вы с какой миссии?
Дзыга. Я из миссии невыполнима. (протягивает руку) Дзыга.
Крым. Медсестричка, чи може снайпер? Тут недавно одна снайперша, пизда в ботах, выложила селфи с геолокацией, так им и прилетело. Три двухсотых, два трёхсотых.
Дзыга. Я художница и пишу немного…
Первый. Свободная пресса. На экскурсию.
Крым. Ох, Первый, знаю я твою свободную прессу. Я помню одну журналистку, жаркая была, а мне потом триппер лечить пришлось.
Дзыга. Может она для диверсии была.
Крым. А малая с юмором, смотрю. Давай про нас потом напишешь. Швейк тут отдыхает! Я тебе материала насыплю. Замужем?
Дзыга. Бог миловал.
Первый. Ты тут располагайся пока, в комнатах дубарь. Зато горячая вода есть.
Крым. Давай с вечерей поможешь. Будет тебе наряд по кухне, боевое крещение.
Дзыга. Я хозяйка так себе.
Крым. То тебя поэтому и замуж не берут. Женщина должна быть хозяйкой на кухне и блядью в постели.
Дзыга. У меня квартира студио.
Дзыга пробует чистить картошку.
Крым. Боже, доця, кто тебя так учил.
Дзыга. Бабушка говорила, что е жинкы для прання, а е для грання.
Крым. Размечталась, без ужина то тебя точно грать никто не будет.
Первый. Грыня как, попустился? Прошлый раз как был, его уже плавило, стреляет хорошо, а нервы ни в пизду.
Крым. Хай к мамке шуруе, а не под ногами шастает. Нервы у него. У одного психика, у второго – уход постоянный. Бойцы, блядь. (к Дзыге) Как там в Киеве, слышно, что тут?
Дзыга. Я не слушаю особо…
Первый. (Читает новости в смартфоне) Сливают всё, бляди…
Крым. Та мы наступаем, только назад. Дзыга, а вот ты знаешь, чего за аэропорт заруба?
Дзыга. Чего?
Крым. Бо под ним склад консервации… (смеётся) Хотят наши закрутки себе присвоить.
Дзыга. А война отсюда далеко? Мы вообще где?
Крым. Далеко ли война? Прямо тут. Видишь, окна разбиты? И звуки…
(Пауза, прислушиваются, тишина)
Дзыга. Я не понимаю войну. Как-то это все глупо. Отдали бы уже этот Донецк, кому он нужен.
Крым. Ты смотри, розумна як беркови штаны.
Первый. Знаешь, зачем людям война?
Дзыга. Ты говорил…
Первый. Напомню. (берёт Дзыгу за горло) Убивать в природе человека.
Дзыга. Бля, спасибо, я кончила.
Первый. Сучка.
Крым. Так, что вы как нелюди, куда вы спешите? Ща поляну накроем, ты, малая, хоть тарелочки расставь, бо мамка тебя, смотрю, ничему не научила.
Дзыга. Ха, ну прямо тайная вечеря готовится. Так и где же ваши истории обещанные?
Крым. В Песках в нас есть баня, так в неё за все обстрелы ни разу не прилетало. Ох, у меня в этой бане была пулемётчица…
Заходят Грыня и Монах. Грыня в очень отрешённом состоянии, стеклянный взгляд.
Первый. О, живы, с возвращением!
Монах. Сука, там пиздец.
Первый. Ёбаный Минск.
Монах. Отступление готовят.
Грыня. Это из-за меня они погибли…
Монах. Та помогали вчера разбирать завал, прилетело в дом, а там гражданские, многодетная семья. Грыня малых вытаскивал, четыре человека, никто не выжил…
Грыня. Я не успел…
Первый. Первый раз всегда как будто сам виноват.
Монах. (смотрит на Дзыгу, кивает Первому) А это кто?
Дзыга. Может, ты напрямую спросишь? Я говорящая.
(Монах садится чистить оружие)
Крым. Грыня, попустись. А не попускает – ёбни водки и салом закуси. Мне ещё на срочке командир сказал: сало от страха первое дело.
Грыня. Мне не страшно. (закрывает лицо руками, старается не плакать) Больно так…
Крым. Грыня, знаешь, война не всем подходит. Ты б свою музыку делал.
Грыня. Я фотограф. Но у меня разряд по стрельбе и я 10 лет в выживальщиках.
Крым. Так и фоткал бы себе и выживал у мамки дома. Толку больше было бы.
(Монах отводит в сторону Первого)
Монах. Ты нахуя её сюда привёз? Тебе той дуры летом мало было? Тоже мне, развитие секс туризма.
Крым. То в него просто не голова думает. Молодой, горячий. Ох, де мои 25.
Первый. Ну, у нас же тут база отдыха, вот и отдохнём. Ты вон какой нервный, расслабишься!
Монах. Та я третьи сутки не сплю, какое расслабиться.
Крым. Через неделю без сна подразделение полностью теряет боеспособность, книжки учить надо. Клаузевица хлопцы читайте и советскую литературу, не дураки ж писали.
Первый. Монах, у тебя, брат, башня не на месте. Говорят разное, ты ж майору дал по ебалу, у нас проблемы из-за этого.
Монах. Майору я за дело дал, он бухой на позицию приехал и права качал.
Первый. Ты бы полегче. Майор может бухой, а ты упоротый.
Монах. А у тебя башня на месте? На месте? Аж какую-то шмару сюда притащил! Давно пиздов от командира получал?
Первый. Давай я вас лучше познакомлю.
Дзыга. (пытается завязать разговор с Монахом, кивает на винтовку) А ты снайпер?
Монах. Нет, блядь, балерина. А ты что сюда ловить приехала?
Дзыга. Мне интересно…
Крым. Интерес к войне у женщин – он часто сексуальный. Тут одна с миссии ОБСЕ ездила, сама где-то с Голландии, в Констахе познакомились. Так она честно признавалась: езжу, хлопци, бо ебаться люблю. Хорошая, с цыцьками большими, на голову меня выше, я после нее думал ходить не смогу.
Дзыга. Ну, вообще мне было просто интересно посмотреть, что тут… Вот этот дом, например, он чей?
Монах. Тут раньше дача была какого-то депутата. Видишь – от холла двери, за каждой – тупо гостиница. Блядей сюда, поди, возили.
Дзыга. Думаю, бляди сами сюда приезжали, ещё и очередь была…
Крым. У меня как-то была на гражданке одна из услуг. Раз на поминки двоюродного брата позвала, а потом жить у неё предложила. Любила меня.
Дзыга. Так а где мы вообще? Такие пейзажи неприветливые…
Первый. Если ты до этого не спрашивала, то чего сейчас решила спросить?
Дзыга. Тут странно, конечно, но мне нравится.
Крым. Давайте уже за ужин садиться. (напевает) Повіває вітерочок, закипає казаночок. Доки все засне під мглою, їдь вечеряти зі мною.
Дзыга. (Дзыга подхватывает песню) Зву луна за лугом гине, казаночок стине стине. Витер вие-повивае, казаночок остывае.
Крим. (вместе) Гей була в мене коняка, та коняка розбишака. Була шапка ще рушниця, ще й дивчина чаривныця…
Все за столом, Грыня сидит поодаль, как будто в ступоре. Где-то перебило электропередачу, пропадает свет.
Монах. Ну, если у нас уже такой торжественный вечер, то хочу помолиться о врагах. Благослови врагов моих, Господи, и я благословляю их и не кляну…Враги решительнее друзей толкают меня в объятия Твои. Друзья тянули меня к земле, враги разрушали все надежды мои на земное. Они сделали меня странником в царствах земных и ненужным жителем земли. Как преследуемый зверь быстрее находит себе убежище, чем непреследуемый, так и я, гонимый врагами, укрылся под покровом Твоим, где ни друзья, ни враги не могут погубить душу мою.
Дзыга. Ого, а ты что – реально батюшка? Голос такой…
Монах. В прошлом.
Дзыга. Впечатляешь.
Крым. Он страстная натура, проторчал приход в Донецке.
Дзыга. Каков поп, таков приход.
Монах. Пути господни неисповедимы.
Крым. (раздаёт еду) Шо, хлопци, давайте чтоб вороженькы як роса на сонци згынулы, а тогда уже и молиться за эту наволочь будем.
Дзыга. (обращается к Первому, показывая на Грыню) А с этим всё нормально?
Первый. Может, ему женского внимания не хватает, спроси.
Дзыга. Грыня, ты как?
Грыня. Я справлюсь, я сильный…
Дзыга. Да, весело тут у вас, я смотрю. Как в свежевскопанной могилке.
Первый. Ты же помнишь, что никакого стоп-слова.
Крым. Та шо ты девочку пугаешь, она и так с переляком похоже.
Первый. Ей экстрима захотелось, значит, будет экстрим. Так ведь, Дзыга?
Дзыга. Э, тихо-тихо, я так сразу не могу! Давайте пока посидим.
Первый. А как же без стоп слова, тварь?
Дзыга. Слушай, ты какой-то психованный, попустись. (к Грыне) С тобой всё окей?
Первый. Давай же, помоги ему, видишь, как он ждет.
Грыня. (взрывается) Да отъебитесь от меня! Отъебитесь! Отъебитесь!
Крым. От вечно поесть нормально не дадут…
Дзыга встает из-за стола.
Дзыга. Парни, у вас хорошо, но как-то нервно.
Монах. И прости нам грехи наши (идёт на Дзыгу), как прощаем мы должникам нашим. (толкает её на кровать) И не введи нас во искушение. (стаскивает одежду).
Дзыга. Так, стоп-стоп! (вырывается)
Монах. Так а нахуя ты ехала сюда? Не для этого, что ли?
Монах пробует снять с Дзыги одежду, возня. Грыня в это время берёт гранату и ходит по комнате, он не должен привлекать внимания.
Первый и Монах держат Дзыгу, Монах пробует начать секс, но видно, что ничего не выходит. Заряжает Дзыге пощёчину.
Монах. Ебучий фен.
Дзыга начинает сильно смеяться, у неё истерика. Монах выходит из себя и начинает её избивать, его пробуют оттащить Крым и Первый. В это время Грыня выходит из двери, через некоторое время слышен сильный взрыв: он подрывается на гранате.
Дзыга
Ворон
Кабина машины с грузом 200. Ворон везет тело Грыни и ещё нескольких погибших, Дзыга едет с ним.
Дзыга. Молодой совсем и так глупо погиб.
Ворон. Война – это абсурд, потом привыкаешь. Тебя чего потянуло?
Дзыга. Захотелось приключений, за чуваком поехала.
Ворон. За Первым? Он со смертью заигрался. Я таких много возил.
Дзыга начинает плакать. Ворон протягивает ей платок.
Дзыга. Я сама со смертью заигралась, так страшно…
Ворон. Жизнь не ценишь, потому что боишься.
Дзыга. Кого?
Ворон. А это ты себя спроси.
Дзыга. Ты давно возишь?
Ворон. Как руку потерял, а так я хирургом был.
Дзыга. А руку как?
Ворон. В плену, после Иловайска. Мы за ранеными поехали и попали. Как с госпиталя вышел, езжу.
Дзыга. Извини.
Ворон. Всё нормально. За всё жизнь надо благодарить.
Дзыга. (Кивает на руку) И за это?
Ворон. И за это.
Дзыга. Больно это всё так…
Ворон. Если больно – это хороший знак. Значит, живой.
Дзыга. А ты как пережил?
Ворон. Помогая другим пережить.
Дзыга. Пережить? Ты же только горе везёшь.
Ворон. Знаешь, что главное?
Дзыга. Что?
Ворон. Достоинство сохранять.
Дзыга. Было бы что…
Ворон. Оно всегда есть. Ты для чего живёшь?
Дзыга. Для впечатлений.
Ворон. Ты трещину внутри заклеить пытаешься, впечатления – они от боли отвлекают.
Дзыга. Хватит лечить меня.
Ворон. Так я не лечу, ты здорова.
Дзыга. Спасибо, док.
Ворон. Впечатлений хватило?
Дзыга. Конечно, милитари порно я немного иначе представляла.
Ворон. Война – время прощаться с иллюзиями.
Дзыга. Прощаться…
Ворон. Звать-то тебя хоть как?
Дзыга. Дзыга
Ворон. Нормальное имя, не погоняло.
Дзыга. Полина… Полина Коган.
Ворон. Тебе, как вернешься, всё покажется своей другой стороной. Будешь готова – звони.
Дзыга. К чему?
Ворон. Помогать другим пережить.
Сергей
Дзыга
Квартира Дзыги. Середина февраля 2015 года.
Дзыга и Сергей вдвоём.
Дзыга. Спасибо, что пришёл.
Сергей. Это тебе спасибо. У меня к тебе разговор.
Дзыга. Только не начинай, прошу тебя.
Сергей. Не начну. Во-первых, отдаю тебе картину, «Насквозь» теперь твоя.
Дзыга. Что-то до завещания рано.
Сергей. Не рано, я в Шарите еду. У меня гомонозависимая опухоль. Врачи говорят, что яйца надо будет отрезать. Неизвестно как пойдёт. 50/50 шансы, опухоль растёт быстро.
(Пауза)
Сергей. Знаю, что во многом неправильно жил. Прости меня, если сможешь.
Дзыга. Это ты меня прости.
Сергей. Я всегда деньгами всё заменить пытался. Да и тебе жизнь испортил.
Дзыга. Так ждала, когда ты это скажешь, но не думала, что так будет.
Сергей. Зла на меня не держи. Как мог жил.
Дзыга. Все как могли жили. Ты помог, особенно кода отец болел.
Сергей. Сейчас понимаю, что мог больше сделать. Прости меня…
Дзыга. Ты меня прости.
Сергей. Знаешь, я, наверное, никого не любил, как тебя. Ты мне жизнь давала, силы… Много зла сделал, много.
Дзыга. Тебе больно?
Сергей. Да.
Дзыга. Когда болит – значит, жив.
Сергей. Я о тебе подумал. Как я – всё, то тогда с адвокатом моим свяжись, немного наследства будет.
Дзыга. (напевает) Ваши платья и шляпки раздать учащимся.
Сергей. Помнишь что я Вертинского люблю.
Дзыга. Та конечно помню, у меня с тобой самые длинные отношения в жизни.
Сергей. Ты после поездки изменилась. Взрослеешь.
Дзыга. Ну хоть не старею пока. Тебе страшно?
Сергей. Да.
Дзыга. А боишься чего?
Сергей. Всё на мне, как семья после меня. И ты.
(пауза, звонит телефон)
Дзыга. Да, да, Полина Коган. Показания, да, конечно. В смысле? Золотце…
(кладёт трубку)
Дзыга. Золотце убили…40 ножевых.
Сергей. Господи, ужас какой. Такая молодая, талантливая.
14 февраля 2015 года.
Дзыга. Такой день, то ветер, то солнце. Валика так и не нашли, сбежал. Золотце сегодня такая прекрасная была, лучший выход. (напевает) Да, да, это гроза…И воздух озон…Давай за мной за горизонт…
Новости слышала, когда в крематорий ехала – сдали Дебальцево. И я сама как сдаюсь вся. Война, которая во мне шла столько лет, теперь вовне происходит. Куда спрятаться? Жизнь, которой я жила, все эти поиски – всё оказалось дешёвым карнавалом. Столько было возможностей, и всё впустую. Но сейчас, странно… Я сейчас не прячусь! Насквозь меня пронизывает ощущение того, что я существую. Прав был Ворон.
Звонок в дверь, на пороге – Первый. Он молча заходит в квартиру, садится за стол. Выглядит странно, очень бледный, форма вся в грязи.
Дзыга. А ты откуда взялся?
Первый. Навестить решил.
Дзыга. Не вовремя.
Первый. Как раз вовремя.
(садится за стол, молчит)
Дзыга. Может чаю?
Первый. Ты хочешь жить?
Дзыга. Как никогда.
Первый. Докажи.
Дзыга. Жизнь так близко стала.
Первый. Играем? Без стоп-слова играем!
Дзыга. Прекрати.
Первый. Ты сама начала.
Дзыга. Прекрати.
Первый. Ты сама меня звала.
Дзыга. Уйди.
Первый. Мне некуда уходить.
Первый начинает её избивать и душить, как будто хочет её убить, Дзыга сопротивляется, орёт, зовёт на помощь. Потом всё резко обрывается. Темнота. Дзыга просыпается у себя в кровати, в квартире – никого, это был кошмарный сон.
Дзыга начинает кричать, плакать и разносить всю квартиру. Она разрезает ножом картину «Насквозь», крушит мебель, потом устало падает и просто плачет.
Дзыга
Ворон
Прошёл год. Дзыга одета в военную форму, она стала волонтёром миссии «Чёрный тюльпан». Они приехали забирать тело погибшего, грузят его в машину.
Дзыга. Я за последний год столько смертей увидела. И героев, и долбоёбов откровенных.
Ворон. Смерть всех равняет. Помоги мешок застегнуть, молнию заело.
Дзыга. Но жизни больше стало, ты был прав.
Дзыга смотрит на труп перед тем, как закрыть мешок.
Дзыга. На Первого похож…Их же так и не нашли. Я каждый раз как забираем кого смотрю он или нет.
Ворон. Говорил же — нечего со смертью заигрывать.
Многих и не найдут. Но украинская земля такая, что всех переварит.
Дзыга. И мертвых, и живых, и нерожденных.
Ворон. Что, заела молния? китайский хлам.
Дзыга. Куда везём?
Ворон. На Днепр, но ещё одного забирать надо.
Дзыга. А знаешь, Ворон, ты меня реально спас. Я ведь погибала в мирной жизни.
Ворон. (не обращает внимание на то, что Дзыга говорит) Рефреджиратор в машине дохнет, как довести не ясно.
Дзыга. Вот ты конечно нелюдимый, но это мне в тебе и нравится. Куда едем?
Ворон. В сторону Золотого, там ещё один двухсотый.
(включает радио, играет песня Гроза в исполнении Золотце)
Дзыга. Сделай громче. Дым после похорон все записи собрал и выпустил альбом, она как и мечтала стала звездой, но получилось только после смерти…Вроде недавно всё было, а как в другой жизни.
(играет Гроза, едут молча)
